Презентация на тему по литературе Новая литература 18 века

— 17 (6) августа 1769) — известный русский учёный

и поэт XVIII века.

Тредиаковский является одним из основателей силлабо-тонического стихосложения в России.
Поэзия XVI — начала XVII строилась на силлабической основе, то есть ударения в стихе не были упорядочены, фиксированным было только количество слогов. В 1735 Тредиаковский издал «Новый и краткий способ к сложению стихов Российских». В этой работе он ввёл понятие стихотворной стопы, а на её основе — понятие ямба и хорея. Стихотворные строки Тредиаковский предложил строить на основе хорея, предложил обновить традиционные размеры силлабического стихосложения
В своём труде Тредиаковский также дал определения различных жанров: сонета, рондо, эпистолы, элегии, оды и пр.

мирового значения, поэт, заложивший основы современного русского литературного языка,

художник, историк, поборник развития отечественного просвещения, науки и экономики.

Среди научных трудов - "Письмо о правилах российского стихотворства" (1739, опубликовано в 1778), "Российская грамматика" (1755, опубликована в 1757; первая научная грамматика русского языка),
"Предисловие о пользе книг церковных в российском языке" (1758)

ему принесла напечатанная в 1747 году и сыгранная при

дворе его первая трагедия «Хорев». Когда же в 1756 году был учреждён постоянный театр, Сумарокова назначили директором этого театра ,за что его по праву называют "отцом русского театра". За «Хоревом» последовало восемь трагедий, двенадцать комедий и три оперных либретто. В 1755—1758 годах он был активным сотрудником академического журнала «Ежемесячные сочинения», в 1759 году издавал собственный журнал сатирико-нравоучительного оттенка «Трудолюбивая пчела» (первый частный журнал в России). В 1762—1769 годах выходили сборники его басен, с 1769 по 1774 год — ряд сборников его стихотворений.

виде, какой он принял во Франции XVII — нач.

XVIII вв. Современные почитатели поэтому не раз провозглашали Сумарокова «наперсником Буало», «северным Расином», «Мольером», «российским Лафонтеном».
Литературная деятельность Сумарокова останавливает внимание своим внешним разнообразием. Им испробованы все жанры: оды (торжественные, духовные, философские, анакреонтические), эпистолы (послания), сатиры, элегии, песни, эпиграммы, мадригалы, эпитафии; В своей стихотворной технике он использовал все существовавшие тогда размеры, делал опыты в области рифмы, применял разнообразные строфические построения.
Однако классицизм Сумарокова отличен, например, от классицизма его старшего современника Ломоносова. Сумароков «снижает» классическую поэтику. «Снижение» выражается в устремлении к менее «высокой» тематике, во внесении в поэзию мотивов личного, интимного порядка, в предпочтении «средних» и «низких» жанров жанрам «высоким». Сумароков создает большое количество лирических произведений в жанре любовных песен, произведения многих сатирических жанров — басни, комедии, сатиры, эпиграммы.
Сумароковым перед сатирой ставится дидактическая задача — «издевкой править нрав, смешить и пользовать прямой её устав»: Сумароков высмеивает пустое сословное чванство («не в титла, в действии быть должно дворянином»), предостерегает от злоупотребления помещичьей властью (см. в особенности «Хор к превратному свету», где «синица» рассказывает, что «за морем — людьми не торгуют, деревень на карту не ставят, с крестьян кожи не сдирают»).
Сумароков — один из зачинателей русской пародии, цикла «Вздорных од», высмеивающих «неистовый» одический стиль Ломоносова.

Санкт-Петербург) — русский литератор екатерининской эпохи, создатель русской бытовой комедии.
«В

произведениях этого писателя впервые выявилось демоническое начало сарказма и негодования, которому суждено было с тех пор пронизать всю русскую литературу, став в ней господствующей тенденцией», — отмечал А. И. Герцен[3].
Говоря о творчестве Фонвизина, известный литературный критик Белинский писал: «Вообще для меня Кантемир и Фонвизин, особенно последний, самые интересные писатели первых периодов нашей литературы: они говорят мне не о заоблачных первостепенностях по случаю плошечных иллюминаций, а о живой действительности, исторически существовавшей, о правах общества».

II появился внук — великий князь Александр Павлович, с

которым императрица во многом связывала свои планы, в том числе династические. Поэтому она не только горячо полюбила первенца своего старшего сына, но и уделяла немало внимания воспитанию в нем будущего государственного мужа.
Живо интересовавшаяся русской историей и литературой, да и сама не чуждавшаяся литературного труда, Екатерина II в назидание потомству, а более своему четырехлетнему внуку, сочиняет в 1781 г. нравоучительную «Сказку о царевиче Хлоре». Назидательная, несколько слащавая, даже наивная (а по своим литературным достоинствам — весьма примитивная) новая сказка призвана была способствовать формированию важнейших необходимых качеств будущего императора.
Юный Хлор, сын легендарного князя Кия, волею фантазии Екатерины II, был похищен киргизским ханом, «на дикой степи кочующим с кибитками». Для «узнания его дарований» хан посылает царевича «сыскать цветок — розу без шипов, которая не колется». В ходе поисков такой розы, символа добродетели, юноша встречается со множеством препятствий и соблазнов («льстивыми людьми», «веселящимися людьми», людьми, «проводящими время в забавах», «пьяношатающимися в безобразии около волынщика», рыночными торговцами, не узнавшими царевича и обругавшими его; последним препятствием становится гора с крутой и каменистой тропинкой, ведущей к конечной цели путешествия — «Храму Розы без шипов».
Подобная цепь препятствий соседствует в сказке с аллегорическими образами идеализированной сельской жизни — «домом крестьянским и несколькими десятинами весьма удобренной земли, на которой всякой хлеб…», — так называемый «намет», представлявший олицетворение земледельческой основы России.
Когда царевич Хлор начал подниматься на крутую гору к «Храму Розы без шипов», ему «попались навстречу старик и старуха в белом платье» и протянули посохи свои для лучшей опоры при восхождении — эти персонажи в сказке названы «честностью» и «правдой». Другим положительным героем повествования является учитель — «человек немолодой, но приятного вида, который окружен был множеством юнош» (очевидный намек на будущих воспитателей и учителей самого Александра Павловича). Именно учитель по сказке растолковывает царевичу значение понятия «розы без шипов» как символа добродетели.
Уже в самом начале пути главный герой оказывается перед выбором направления на перекрестке дорог, где ему подсказывается избрание «прямой дороги, по которой не все ходят, хотя она пригожее других», «хороша да кратка».
Дорогой царевичу попадается ханская дочь Фелица, также по-своему способствовавшая успеху поиска розы без шипов, послав на помощь Хлору своего сына по имени Разсудок.
Преодолев все трудности, царевич отыскал, наконец, желанную розу без шипов и «лишь успел снять ее с куста, как в тамо находящемся храме заиграли на трубах и литаврах». Все, таким образом, заканчивается благополучно: царевич с розой поспешил к хану, а тот, довольный, отослал его «со цветком» к князю-отцу.
Можно с уверенностью утверждать, что уже вскоре после появления екатерининской «Сказки о царевиче Хлоре» она становится достаточно широко известной современникам. Не случайно уже в следующем 1782 г. величайший русский поэт XVIII столетия Г. Р. Державин создает бессмертную оду «Фелица», одно из лучших своих поэтических произведений, заимствуя имя для главной героини из царициной сказки. При этом Державин воспел Екатерину как «богоподобную царевну», «которой мудрость несравненна». Назвав в своей оде Фелицу «киргиз-кайсацкой царевной» он тем самым нарочито намекнул на связь своего стихотворения со сказкой императрицы.
Успех «Фелицы» намного превзошел популярность своего прообраза и, по свидетельству исследователей, «именно она послужила непосредственным поводом к созданию целого архитектурного комплекса близ Павловска, известного под названием Александрова дача…».
Донести смысл бабушкиной сказки до маленького Александра предстояло его воспитателю графу Н. И. Салтыкову. Законоучителем же великого князя Екатерина назначила протоиерея А. А. Самборского. Оба наставника были в дружеских отношениях с графом А. А. Безбородко, статс-секретарем императрицы, фактическим руководителем российской внешней политики, пользовавшимся особым доверием Екатерины. Безбородко, в свою очередь, был дружен с начинающим тогда архитектором Н. А. Львовым, одновременно являясь и его начальником в только что образованном (1782 г.) Главном Почтовых Дел Правлении.
Видимо, в кругу этих незаурядных представителей екатерининского царствования и появилась идея дополнить, усилить воздействие на Александра сказки его державной бабки, проиллюстрировав ее на местности, прилегающей к еще продолжавшему строиться грандиозному ансамблю павловского дворца и парка, объемными сооружениями, превратив, таким образом, знакомство великого князя с основными идеями сказки в поучительную игру. Исполнителем этого необычного замысла стал Н. А. Львов (а не Ч. Камерон, как ошибочно предполагалось до сих пор). Анализ общего замысла усадьбы Александрова дача, характер ее отдельных сооружений, обнаружение подписного проектного чертежа позволяют говорить об авторстве именно Львова.
Александрова дача включала в себя свыше десятка различных построек, соответствовавших тем или иным событиям сказки. Центром ансамбля являлся семиколонный купольный «Храм Розы без шипов». По запруженной речке Тызве плавали модели кораблей, также выполненные по замыслу Львова (за что он был удостоен из рук самой Екатерины дорогого перстня). В настоящее время из всех построек усадьбы сохраняется лишь руина «Храма Флоры и Помоны».
На этом история Александровой дачи, однако, не заканчивается. Посетивший ее русский ученый и мало известный поэт С. С. Джунковский написал поэму, опубликованную в 1793 г., под названием «Александрова, увеселительный сад…», где он восторгается увиденной усадьбой. Поэма эта стала единственным описанием Александровой дачи сразу после ее создания в XVIII в., и о некоторых ее сооружениях мы можем сегодня составить представление лишь по не очень складным стихам Джунковского.
Так появление сказки Екатерины II повлекло за собой рождение державинской оды «Фелица», архитектурной иллюстрации к сказке в виде усадьбы «Александрова дача» по проекту Н. А. Львова, что в свою очередь вдохновило С. С. Джунковского на создание еще одного поэтического варианта того же сюжета.

II появился внук — великий князь Александр Павлович, с

которым императрица во многом связывала свои планы, в том числе династические. Поэтому она не только горячо полюбила первенца своего старшего сына, но и уделяла немало внимания воспитанию в нем будущего государственного мужа.
Живо интересовавшаяся русской историей и литературой, да и сама не чуждавшаяся литературного труда, Екатерина II в назидание потомству, а более своему четырехлетнему внуку, сочиняет в 1781 г. нравоучительную «Сказку о царевиче Хлоре». Назидательная, несколько слащавая, даже наивная (а по своим литературным достоинствам — весьма примитивная) новая сказка призвана была способствовать формированию важнейших необходимых качеств будущего императора.
Юный Хлор, сын легендарного князя Кия, волею фантазии Екатерины II, был похищен киргизским ханом, «на дикой степи кочующим с кибитками». Для «узнания его дарований» хан посылает царевича «сыскать цветок — розу без шипов, которая не колется». В ходе поисков такой розы, символа добродетели, юноша встречается со множеством препятствий и соблазнов («льстивыми людьми», «веселящимися людьми», людьми, «проводящими время в забавах», «пьяношатающимися в безобразии около волынщика», рыночными торговцами, не узнавшими царевича и обругавшими его; последним препятствием становится гора с крутой и каменистой тропинкой, ведущей к конечной цели путешествия — «Храму Розы без шипов».
Подобная цепь препятствий соседствует в сказке с аллегорическими образами идеализированной сельской жизни — «домом крестьянским и несколькими десятинами весьма удобренной земли, на которой всякой хлеб…», — так называемый «намет», представлявший олицетворение земледельческой основы России.
Подобная цепь препятствий соседствует в сказке с аллегорическими образами идеализированной сельской жизни — «домом крестьянским и несколькими десятинами весьма удобренной земли, на которой всякой хлеб…», — так называемый «намет», представлявший олицетворение земледельческой основы России.
Когда царевич Хлор начал подниматься на крутую гору к «Храму Розы без шипов», ему «попались навстречу старик и старуха в белом платье» и протянули посохи свои для лучшей опоры при восхождении — эти персонажи в сказке названы «честностью» и «правдой». Другим положительным героем повествования является учитель — «человек немолодой, но приятного вида, который окружен был множеством юнош» (очевидный намек на будущих воспитателей и учителей самого Александра Павловича). Именно учитель по сказке растолковывает царевичу значение понятия «розы без шипов» как символа добродетели. Уже в самом начале пути главный герой оказывается перед выбором направления на перекрестке дорог, где ему подсказывается избрание «прямой дороги, по которой не все ходят, хотя она пригожее других», «хороша да кратка».
Дорогой царевичу попадается ханская дочь Фелица, также по-своему способствовавшая успеху поиска розы без шипов, послав на помощь Хлору своего сына по имени Разсудок.

II появился внук — великий князь Александр Павлович, с

которым императрица во многом связывала свои планы, в том числе династические. Поэтому она не только горячо полюбила первенца своего старшего сына, но и уделяла немало внимания воспитанию в нем будущего государственного мужа.
Живо интересовавшаяся русской историей и литературой, да и сама не чуждавшаяся литературного труда, Екатерина II в назидание потомству, а более своему четырехлетнему внуку, сочиняет в 1781 г. нравоучительную «Сказку о царевиче Хлоре». Назидательная, несколько слащавая, даже наивная (а по своим литературным достоинствам — весьма примитивная) новая сказка призвана была способствовать формированию важнейших необходимых качеств будущего императора.
Юный Хлор, сын легендарного князя Кия, волею фантазии Екатерины II, был похищен киргизским ханом, «на дикой степи кочующим с кибитками». Для «узнания его дарований» хан посылает царевича «сыскать цветок — розу без шипов, которая не колется». В ходе поисков такой розы, символа добродетели, юноша встречается со множеством препятствий и соблазнов («льстивыми людьми», «веселящимися людьми», людьми, «проводящими время в забавах», «пьяношатающимися в безобразии около волынщика», рыночными торговцами, не узнавшими царевича и обругавшими его; последним препятствием становится гора с крутой и каменистой тропинкой, ведущей к конечной цели путешествия — «Храму Розы без шипов».
Подобная цепь препятствий соседствует в сказке с аллегорическими образами идеализированной сельской жизни — «домом крестьянским и несколькими десятинами весьма удобренной земли, на которой всякой хлеб…», — так называемый «намет», представлявший олицетворение земледельческой основы России.
Когда царевич Хлор начал подниматься на крутую гору к «Храму Розы без шипов», ему «попались навстречу старик и старуха в белом платье» и протянули посохи свои для лучшей опоры при восхождении — эти персонажи в сказке названы «честностью» и «правдой». Другим положительным героем повествования является учитель — «человек немолодой, но приятного вида, который окружен был множеством юнош» (очевидный намек на будущих воспитателей и учителей самого Александра Павловича). Именно учитель по сказке растолковывает царевичу значение понятия «розы без шипов» как символа добродетели.
Уже в самом начале пути главный герой оказывается перед выбором направления на перекрестке дорог, где ему подсказывается избрание «прямой дороги, по которой не все ходят, хотя она пригожее других», «хороша да кратка».
Дорогой царевичу попадается ханская дочь Фелица, также по-своему способствовавшая успеху поиска розы без шипов, послав на помощь Хлору своего сына по имени Разсудок.
Преодолев все трудности, царевич отыскал, наконец, желанную розу без шипов и «лишь успел снять ее с куста, как в тамо находящемся храме заиграли на трубах и литаврах». Все, таким образом, заканчивается благополучно: царевич с розой поспешил к хану, а тот, довольный, отослал его «со цветком» к князю-отцу.
Можно с уверенностью утверждать, что уже вскоре после появления екатерининской «Сказки о царевиче Хлоре» она становится достаточно широко известной современникам. Не случайно уже в следующем 1782 г. величайший русский поэт XVIII столетия Г. Р. Державин создает бессмертную оду «Фелица», одно из лучших своих поэтических произведений, заимствуя имя для главной героини из царициной сказки. При этом Державин воспел Екатерину как «богоподобную царевну», «которой мудрость несравненна». Назвав в своей оде Фелицу «киргиз-кайсацкой царевной» он тем самым нарочито намекнул на связь своего стихотворения со сказкой императрицы.
Успех «Фелицы» намного превзошел популярность своего прообраза и, по свидетельству исследователей, «именно она послужила непосредственным поводом к созданию целого архитектурного комплекса близ Павловска, известного под названием Александрова дача…».
Донести смысл бабушкиной сказки до маленького Александра предстояло его воспитателю графу Н. И. Салтыкову. Законоучителем же великого князя Екатерина назначила протоиерея А. А. Самборского. Оба наставника были в дружеских отношениях с графом А. А. Безбородко, статс-секретарем императрицы, фактическим руководителем российской внешней политики, пользовавшимся особым доверием Екатерины. Безбородко, в свою очередь, был дружен с начинающим тогда архитектором Н. А. Львовым, одновременно являясь и его начальником в только что образованном (1782 г.) Главном Почтовых Дел Правлении.
Видимо, в кругу этих незаурядных представителей екатерининского царствования и появилась идея дополнить, усилить воздействие на Александра сказки его державной бабки, проиллюстрировав ее на местности, прилегающей к еще продолжавшему строиться грандиозному ансамблю павловского дворца и парка, объемными сооружениями, превратив, таким образом, знакомство великого князя с основными идеями сказки в поучительную игру. Исполнителем этого необычного замысла стал Н. А. Львов (а не Ч. Камерон, как ошибочно предполагалось до сих пор). Анализ общего замысла усадьбы Александрова дача, характер ее отдельных сооружений, обнаружение подписного проектного чертежа позволяют говорить об авторстве именно Львова.
Александрова дача включала в себя свыше десятка различных построек, соответствовавших тем или иным событиям сказки. Центром ансамбля являлся семиколонный купольный «Храм Розы без шипов». По запруженной речке Тызве плавали модели кораблей, также выполненные по замыслу Львова (за что он был удостоен из рук самой Екатерины дорогого перстня). В настоящее время из всех построек усадьбы сохраняется лишь руина «Храма Флоры и Помоны».
На этом история Александровой дачи, однако, не заканчивается. Посетивший ее русский ученый и мало известный поэт С. С. Джунковский написал поэму, опубликованную в 1793 г., под названием «Александрова, увеселительный сад…», где он восторгается увиденной усадьбой. Поэма эта стала единственным описанием Александровой дачи сразу после ее создания в XVIII в., и о некоторых ее сооружениях мы можем сегодня составить представление лишь по не очень складным стихам Джунковского.
Так появление сказки Екатерины II повлекло за собой рождение державинской оды «Фелица», архитектурной иллюстрации к сказке в виде усадьбы «Александрова дача» по проекту Н. А. Львова, что в свою очередь вдохновило С. С. Джунковского на создание еще одного поэтического варианта того же сюжета.

Преодолев все трудности, царевич отыскал, наконец, желанную розу без шипов и «лишь успел снять ее с куста, как в тамо находящемся храме заиграли на трубах и литаврах». Все, таким образом, заканчивается благополучно: царевич с розой поспешил к хану, а тот, довольный, отослал его «со цветком» к князю-отцу.
Можно с уверенностью утверждать, что уже вскоре после появления екатерининской «Сказки о царевиче Хлоре» она становится достаточно широко известной современникам. Не случайно уже в следующем 1782 г. величайший русский поэт XVIII столетия Г. Р. Державин создает бессмертную оду «Фелица», одно из лучших своих поэтических произведений, заимствуя имя для главной героини из царициной сказки. При этом Державин воспел Екатерину как «богоподобную царевну», «которой мудрость несравненна». Назвав в своей оде Фелицу «киргиз-кайсацкой царевной» он тем самым нарочито намекнул на связь своего стихотворения со сказкой императрицы.
Успех «Фелицы» намного превзошел популярность своего прообраза и, по свидетельству исследователей, «именно она послужила непосредственным поводом к созданию целого архитектурного комплекса близ Павловска, известного под названием Александрова дача…».
Донести смысл бабушкиной сказки до маленького Александра предстояло его воспитателю графу Н. И. Салтыкову. Законоучителем же великого князя Екатерина назначила протоиерея А. А. Самборского. Оба наставника были в дружеских отношениях с графом А. А. Безбородко, статс-секретарем императрицы, фактическим руководителем российской внешней политики, пользовавшимся особым доверием Екатерины. Безбородко, в свою очередь, был дружен с начинающим тогда архитектором Н. А. Львовым, одновременно являясь и его начальником в только что образованном (1782 г.) Главном Почтовых Дел Правлении. Видимо, в кругу этих незаурядных представителей екатерининского царствования и появилась идея дополнить, усилить воздействие на Александра сказки его державной бабки, проиллюстрировав ее на местности, прилегающей к еще продолжавшему строиться грандиозному ансамблю павловского дворца и парка, объемными сооружениями, превратив, таким образом, знакомство великого князя с основными идеями сказки в поучительную игру. Исполнителем этого необычного замысла стал Н. А. Львов (а не Ч. Камерон, как ошибочно предполагалось до сих пор). Анализ общего замысла усадьбы Александрова дача, характер ее отдельных сооружений, обнаружение подписного проектного чертежа позволяют говорить об авторстве именно Львова.
Александрова дача включала в себя свыше десятка различных построек, соответствовавших тем или иным событиям сказки. Центром ансамбля являлся семиколонный купольный «Храм Розы без шипов». По запруженной речке Тызве плавали модели кораблей, также выполненные по замыслу Львова (за что он был удостоен из рук самой Екатерины дорогого перстня). В настоящее время из всех построек усадьбы сохраняется лишь руина «Храма Флоры и Помоны».
На этом история Александровой дачи, однако, не заканчивается. Посетивший ее русский ученый и мало известный поэт С. С. Джунковский написал поэму, опубликованную в 1793 г., под названием «Александрова, увеселительный сад…», где он восторгается увиденной усадьбой. Поэма эта стала единственным описанием Александровой дачи сразу после ее создания в XVIII в., и о некоторых ее сооружениях мы можем сегодня составить представление лишь по не очень складным стихам Джунковского.
Так появление сказки Екатерины II повлекло за собой рождение державинской оды «Фелица», архитектурной иллюстрации к сказке в виде усадьбы «Александрова дача» по проекту Н. А. Львова, что в свою очередь вдохновило С. С. Джунковского на создание еще одного поэтического варианта того же сюжета.

князь Г. А. Потемкин, графы Орловы, граф П. И.

Панин, князь Вяземский. Их портреты были настолько выразительно выполнены, что оригиналы угадывались без труда. Критикуя избалованных властью вельмож, Державин подчеркивает их слабости, прихоти, мелочные интересы, недостойные высокого сановника. Так, например,
Потемкин представлен как гурман и чревоугодник, любитель пиров и увеселений;
Орловы "кулачными бойцами и пляской" веселят "свой дух"; Панин, "о всех делах заботу оставя", ездит на охоту,
Вяземский свой "ум и сердце" просвещает — "Полкана и Бову" читает, "над Библией, зевая, спит".