БУХЕНВАЛЬД
Не дымит крематорий, и в воздухе теплом не чадно. Цветники пламенеют. Мне больно смотреть на цветы. Бухенвальд! Среди ран, нанесенных войной беспощадной, может, самая страшная рана Земли - это ты. Каждый камешек твой человеческим горем испытан. Став тяжелыми, ноги отказываются идти, будто волосы женские, ленты, ботиночки чьи-то, как чужую судьбу, вдруг могу зацепить по пути.
И кричу я Земле: «Что же в гневе высоком равнины не взбугрились горами, дорогу врагу преградив? Что ж могучие горы свои снеговые лавины и кипящую лаву не бросили вниз на прорыв? Почему не обрушило небо свои водопады на костры, где пылали великих поэтов тома? Почему же от пепла людского и черного чада не ослепло светило, не вздыбились в море шторма?»
Я смотрю на восток, где Кавказ мой, где волжские плесы, на восток посуровевшим взглядом в раздумье смотрю. Там, подобно седым обелискам, белеют березы. Там листва их набатом гудит на тревожном ветру.
